Образ птицы в русской народной песне

Министерство культуры Российской Федераци
Российская академия музыки им. Гнесиных
Дирижерско-хоровой факультет
Кафедра хорового и сольного народного пения


МИЛЁХИН ВАДИМ ВЕНИАМИНОВИЧ

Дипломный реферат
на тему:


ОБРАЗ ПТИЦЫ
В НАРОДНОЙ ПЕСНЕ 
(НА ПРИМЕРЕ КАЛЕНДАРНОЙ И СВАДЕБНОЙ ОБРЯДНОСТИ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН)


Научный консультант:
кандидат искусствоведения,
старший преподаватель
кафедры хорового и сольного 
народного пения
Пилипенко Н.В.

Рецензент:
старший преподаватель
кафедры хорового и сольного 
народного пения
Патошина А.Ю.


Москва 2008
 

Содержание

Вступление………………………………………………………………… 3
Глава I. Птицы в календарной обрядности восточных славян………… 7
Глава II. Птицы в восточнославянском свадебном обряде…………….. 21
Библиография………………………………………………………………. 42
Приложение 1. Пословицы, загадки, приметы и сны, связанные с птицами……………………………………………………………………. 44
Приложение 2 (нотное)…………….……………………………………... 47
Алфавитный указатель песен…………………………………………….. 119

 
ВСТУПЛЕНИЕ

Славянин часто представлял себя вольной птицей и мечтал улететь за синее море. Мечта о свободе и счастье полностью сливалась с образом птицы. В русском фольклоре можно найти много песен, сказок, преданий, загадок именно о птицах. Светлые образы поднебесных существ часто появляются на посуде, прялках, в вышивке. Народный костюм по своему силуэту похож на птицу: широкие рукава - крылья, головной убор-хохолок, нагрудные и поясные украшения - оперение. Священные птицы украшают наличники домов, а украшения-обереги в виде птиц являются самыми сильными: утко-кони, голубь, сокол, аист, петух…
О роли птиц в народном творчестве и повседневной жизни народа можно говорить очень много. Данная работа не раскрывает всех нюансов этой темы, но затрагивает основные и самые интересные факты птичьей тематики в поэтическом и музыкальном творчестве русского и других славянских народов.
Нашей основной задачей стало рассмотрение образа птицы в восточнославянской народной песне на примере календарных и свадебных обрядов. Этой задачей обусловлена структура работы, содержащей вступление, две главы, список литературы и приложения. В первой главе рассказывается о птицах, играющих особую роль в весенне-летней обрядности русских, украинцев и белорусов. Вторая глава посвящена образу птицы в свадебном обряде. Дипломный реферат снабжен приложениями. В Приложении 1 приведены пословицы, загадки, приметы и сны, связанные с птицами. Приложение 2 содержит песни, в которых в том или ином виде присутствуют образы птиц. В конце работы дан список песен в алфавитном порядке с указанием страниц.
Отдельно хотелось бы сказать о структуре Вступления. Помимо общей информации о дипломном реферате, оно содержит раздел, посвященный общим свойствам птиц в фольклорной традиции. 

* * *
Птицы выделяются в особую группу, или класс, на основании двух важных признаков – места обитания (небо, воздух) и способа передвижения («летать»). Т.е. птицы – это летающие в воздухе существа, представленные в народной культуре как собирательно, так и индивидуально.
Традиционно в народных представлениях присутствует разделение птиц на чистых (святых, добрых) и нечистых (дьявольских, злых). К нечистым относятся различные птицы, главным образом хищные и вредоносные: все вороны (ворон, ворона, галка, грач), сорока, коршун, ястреб, ночные хищники (сова, сыч, филин), а также воробей, удод, гагара, утка, кулик и летучая мышь. К чистым обычно причисляют голубя, ласточку, жаворонка, клёста, аиста, лебедя, отчасти дрозда и чайку. В каждой из этих групп разных птиц может объединять целый ряд иных характеристик. 
Вместе с тем, противопоставление чистые/нечистые затрагивает не всех птиц. Это разделение не относится, например, к перепёлке, соколу, коростелю, куропатке и т.д. Некоторые птицы вовлекаются в это противопоставление редко, в отдельных локальных традициях (например орёл, дятел, щегол, скворец, коноплянка, синица, гусь).
Помимо оппозиционного противопоставления чистых и нечистых птиц, в восточнославянской символике важно также их деление на мужские и женские персонажи. Кроме того, птица особенно часто выступает в народных представлениях как образ души в ее посмертном существовании.
Степень индивидуализации птиц в целом меньшая, чем у зверей, но большая, чем у гадов и особенно рыб. Наиболее индивидуализированы образы кукушки и аиста, которым принадлежит одно из центральных мест в птичьей символике. Этим и некоторым другим птицам (ворону и вороне, ястребу и коршуну, сове, воробью, ласточке) присуще разнообразие функций и символических значений. Наряду с этим большое количество птиц почти не находит отражение в мифологических представлениях, и роль их ограничивается в основном фольклорными текстами. Интересно, что летучая мышь совмещает в себе свойства птицы и гада.
Фантастические образы птиц характерны как для фольклора (например жар-птица в сказках или птица Кук в легендах), так и для книжной традиции (райские птицы Алконост, Сирин). Встречаются они и в поверьях: например невидимая птица «невiдзiмка», яйцо которой делает невидимым того, кому удаётся взять его в руку, или демоническое воплощение души некрещёного младенца – чёрная птица «latawiec», перья которой притягивают молнии. Вместе с тем птицы все же меньше подвержены демонологизации, чем гады.
В целом, птицы, как обитатели верхней пространственной сферы противостоят гадам, как обитателям нижнего мира. Однако народные представления дают немало фактов, свидетельствующих о близости птиц и гадов. Так, по одним поверьям, ласточки и лягушки, по другим – воробьи и мыши или жаворонки и мыши способны превращаться друг в друга; имеются представления о летающих гадах – змее и черепахе; насекомые и змеи, как и птицы (жаворонок, перепёлка), прячутся на зиму в землю; птицы (желна, удод, сова и др.), змея, лягушка, черепаха или ёж являются обладателями «разрыв-травы»; змеи и птицы (ворон, дрозд, орёл) владеют особым камнем, делающим человека невидимым или способным видеть клады и понимать язык животных; уж «играет» с кукушкой; в легендах кукушка, ласточка и змея – три обращённые сестры Лазаря, кукушка – жена мужа-ужа, а соловей и лягушка – их дети и т. д. Многие черты сходства сближают птицу и ласку (земляную ласточку). Хтонические свойства, характерные прежде всего для гадов, в той или иной степени присущи и некоторым птицам, особенно чёрным воронам, ночным совам, чёрному дятлу и некоторым другим.
Ещё одна особенность, выделяющая птиц из числа других животных, связана с их акустической характеристикой. Практически всем птицам (в том числе и домашним) приписывается способность произносить различные словесные возгласы и целые высказывания. Вербальная передача птичьих криков составляет основу особых звукоподражательных текстов как одной из разновидностей малых форм фольклора. За пределами класса птиц вербальная имитация животных встречается гораздо реже (несколько чаще воспроизводятся крики лягушек и лишь изредка коровы, свиньи, овцы, козы, собаки, кошки, зайца, пчелы, комара, сверчка). Эта особенность сближает птиц и с некоторыми неодушевлёнными механическими предметами, способными производить различные шумы и звуки, однако не самостоятельно, как птицы, а в результате использования их человеком: ткацким станком, коловоротом, молотящими цепами, мельницей, колёсами телеги и музыкальными инструментами (пастушьей трубой, рогом, почтовым рожком, дудочкой, скрипкой, контрабасом, цимбалами, бубном и церковными колоколами).

 
ГЛАВА I.
ПТИЦЫ В КАЛЕНДАРНОЙ ОБРЯДНОСТИ 
ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН

Из всех животных птицы особенно тесно соприкасаются с календарным циклом, которому подчинена вся хозяйственная деятельность человека. Образ жизни значительной части птиц, а именно перелётных, также как у змей и большинства насекомых, связан с периодической сезонной сменой места обитания. Поэтому поведение птиц, как и другие сезонные явления природы (погода, растительность), является одним из факторов, организующих саму структуру народного календаря и в известной степени формирующих его в целом. Не случайно птицы так часто фигурируют в различных календарных обрядах, особенно весенне-летнего цикла, а с их поведением – первым появлением весной, первым криком, устройством гнёзд, брачным периодом (птичьими «свадьбами»), кладкой яиц, выведением птенцов, началом и окончанием пения – связано огромное количество календарных примет. Своим прилётом птицы возвещают приход весны, а отлёт тех или иных птиц нередко связывается с наступлением осени. Не случайно также и использование птичьей символики в загадках о годе, например: «Двенадцать орлов, пятьдесят две галки, триста шестьдесят пять скворцов» (Псковская область).
Далее мы остановимся на народных представлениях о некоторых птицах, так или иначе связанных с календарной обрядностью.
Одна из таких птиц – кулик. (Нотный пример, стр. 109) В народных представлениях она наделена демонологическими свойствами и одновременно является одним из обрядовых символов весны. В некоторых районах южной России (в Курской, Орловской областях) приход весны связывают с куликами. Куликами называют птичек из теста, которых пекут на Сорок мучеников, 9/22.III. Дети клали «куликов» на верх стога соломы и пели веснянку: «Весна-красна, на чём пришла?». Пропев песню, каждый хватал свою птичку и убегал. 
Кулик упоминается в русских веснянках например: 
Закрывай, кулик, 
Холодную зиму <…> 
Открывай, кулик, 
Тёплое лето! 
и поговорках - «Прилетел кулик из заморья, вывел весну из затворья». (Нотный пример, стр. 118)
Крик кулика и тексты, словесно имитирующие его, толкуются как возглас, которым кулик пытается сбить охотника со следа. В некоторых славянских традициях представлены малые фольклорные тексты, словесно передающие крик кулика. На Украине считают, что он своим криком отгоняет людей. В ровенском Полесье его крик имитируют возгласом, адресованным ко всем проходящим мимо: «гиттэ далэй, гите далэй» [Идите дальше!].
На русском севере считается грехом употреблять в пищу кулика травника.
Еще одна птица, связанная с весной – это, конечно, жаворонок. В народных представлениях он выступает как одна из чистых, «божьих» птиц. Его запрещалось употреблять в пищу (Архангельская область), а убивать считалось грехом (Минск). 
Образ жаворонка объединяет в себе два противоположных начала – небесное и хтоническое (подземное). По народным представлениям, он происходит из комочка земли, брошенного в небо. Взлетает жаворонок так высоко, что достигает ангелов и самого Бога, ему дозволено заглянуть даже в раскрытые небеса. Он зимует высоко в небе и в то же время в земле и в мышиной норе. В символике жаворонка совмещаются и два других противоположных начала – божье и богоборческое.
В древнерусском «Сказании о птицах небесных» жаворонок говорит о себе: «Я высоко летаю, пъсни воспъваю, Христа прославляю». Согласно украинским и польским легендам, жаворонки, как и ласточки, вынимали колючие тернии из венца распятого Христа и, сочувствуя Его мукам, пели: «Cierpi, cierpi» (Страдает, страдает). Высоко в небе жаворонок часами проводит время в молитвах. Потом взмывает вверх и идёт на исповедь к самому Богу (Краков, Польша). Вместе с тем он посягает на самого Бога и идёт Его покорять (корити). Отсюда украинские названия жаворонка набогастiй, набогастiйко, корибiг и т. п. Преисполнившись непомерной гордости за то, что Бог позволил ему так высоко подниматься в небо, он летит вверх и похваляется: 

«Палячу на нёбу, на нёбу,
Схвачу Бога за борыду, борыду...» 

А потом камнем падает вниз со словами: 

«А Бох мине / Киим, / Киим… Тры, тры, тры!..» (Удары Божьего кия по жаворонку) (Смоленск). 

Он даже отваживается соперничать с самим Богом. Хватает соломинку и летит к Богу, бросая ему вызов: «Давай Боже биться, кто кого одолеет?» (Польша). У карпатских украинцев в словесной передаче пения жаворонка присутствует мотив наказания Богом этой птицы: 

 «Посiяв я жито, за то мене бито.
 Я до Бога на скаргу, Бог мене колом, 
 А я на землю стрiм головом».

Прилёт жаворонка связывается с приходом весны. (Нотный пример, стр. 118) По распространённым народным приметам, он прилетает первым. Образ его активно используется в весенней обрядности. В России, на Украине и в Белоруссии в день Сорока мучеников, а на Русском Севере также на Алексеев день или на Благовещение пекли птичек из теста, которые чаще всего назывались жаворонками (а также куликами, ластовочками, сороками). «Жаворонков» оставляли в сарае, несли на скотный двор и подкидывали кверху, давали овцам, одного бросали в печь (Рязанская, Тверская области). Часто их раздавали детям (на Украине верили, что в этом случае хорошо будет нестись домашняя птица). В России дети бежали с ними на улицу, влезали на сараи, бросали «жаворонков» вверх и кричали: 

«Жаворонычки, прилетите к нам,
Красну весну принесите нам, 
А мордовкам та лихорадку в бок» (Владимирская область). 

Или шли с ними в поле и кричали: 

«Жаворонки, жаворонки, прилетите, 
С собой весну принесите»! 

Или

«Лето, лето, иди из-под клета,
С сохой, с бороной, с кобылой вороною. 
Зима, зима, поди туда» (Рязанская область); 

«Весна-красна, приходи скорее» (Орловская область). 

«Жаворонок, жаворонок, на тебе зиму, а нам лето».
 
Или

«На тебе сани, а нам телегу» (Рязанская область). 


В многочисленных припевках, приговорах и веснянках к жаворонку весной обращаются с просьбой принести лето тёплое, соху, борону, хлеба нового, здоровья и т. п. Например: 

«Принеси весну на своём хвосту,
На сохе, бороне, на ржаной копне, 
На овсяном снопе» (Московская область); 

«Уж вы жаворонки, жавороночки,
Прилетите-ка к нам, принесите нам
Лету тёплого, песку жёлтого, 
Хлеба нового»! (Владимирская область). 

Иногда в одного из «жаворонков» запекали лучинку, и кому она доставалась, тот и должен был начинать сев (Вологодская область). Во многих местах с прилётом жаворонка начинают пахоту и сев. В связи с этим хорваты называют жаворонка «пахарь» и «сеятель». 
Весенний жаворонок своим пением призывает к началу полевых работ:

 «Качубей, качубей, вяди коней паскарей!
 Уже прата-а-лачки, уже прата-а-лачки»! 

«Кидай сани, бэри воз 
Картопли садить»! 

Жаворонок упоминается также в русском заклинании, призванном обеспечить рост льна: 

«Как жаворонок высоко летает,
Так чтобы и лён твой высокий был»!

Два разных вида жаворонка – обычный и хохлатый – в народных представлениях часто не различаются и воспринимаются как одна птица: чуб вырастает у жаворонка на третьем году жизни или же зимой жаворонок имеет чуб на голове, а летом его сбрасывает. По представлениям западных украинцев, хохлатый жаворонок на зиму превращается в мышь, а летом принимает прежний облик.
Поверья о зимовье жаворонка демонстрируют двойственность его природы. Согласно одним представлениям, зиму жаворонок проводит в мышиной норе (Украина), в поле под камнем (Украина, Польша), в земле под камнями, в груде камней, под мхом, под комом земли в борозде или в меже. В середине зимы он поворачивается на другой бок и спит до весны, сродни аналогичное поверье о медведе. По другим поверьям, зимой он находится высоко-высоко в небе. Ангелы держат его в руках, нежат и ласкают, пока не блеснёт первая молния и не раскроются небеса, куда жаворонку в это время позволено будет заглянуть (Польша).

Одной из самых мифологизированных птиц в восточнославянской календарной обрядности является кукушка. (Нотный пример, стр. 96) Она обладает ярко выраженной женской символикой. 
Эту символику кукушки ярче всего демонстрирует южнорусский весенний обряд крещения и похорон «кукушки», в котором участвуют главным образом девушки. В отдельных локальных вариантах обряда подчёркнуто отсутствие у кукушки брачной пары: она воспринимается как вдова или как незамужняя девушка, которую нужно выдать замуж. 
Кукушкой чаще всего называют куклу, сделанную из тряпок, соломы, травы, берёзовых веток, имеющую человеческий облик. Фигурку «кукушки», изготовленную из растений, в некоторых местах одевают в сарафан, повязывают платком, чаще чёрным, потому что считают кукушку вдовой (Калужская область). В Белгородской области куклу, называемую кукушкой, наряжают, как невесту и надевают ей фату; иногда в обряде участвуют две куклы, изображающие брачную пару: одну одевают в девичью одежду, а другую, кукуна, - в мужскую. 
Роль второго ритуального предмета обряда могло выполнять дерево (например в Скуратове – берёза, в Глуховском районе - ёлка), которое, так же как и «кукушку» наряжали лентами, монистами, бумагой и тоже несли по селу.
«Кукушкой» могла быть ветка (иногда - вербы), которую тоже украшали лентами, монистами, платочками, а также букет цветов, простоявший в хате неделю. В некоторых традициях веточку ставили в вазу, наряжали её, садились рядом и кумились.
Иногда «кукушкой» могла быть птичка: «Воробья поймаем, схороним. Это кукушка нам была». Есть случаи, когда «кукушка» - основной ритуальный предмет обряда – никак не названа.
Участниками обряда являются молодые девушки, только не замужние, «девчата», «девки»… Помимо молодых девушек в обряде участвовали «молодайки» - которые только недавно вышли замуж. Иногда в обряде принимали участие и женщины разного возраста. В некоторых деревнях в обряде могло быть несколько «кукушек» - взрослые делали свою, а молодёжь свою. Бывало, что к обряду присоединялись мужчины и парни во время шествия жителей с «кукушкой» по деревне.
Обряд «похорон кукушки» состоит из двух ритуальных действий - это собственно «кукушка» и кумление. Обычная полная схема обряда двухчастна. Первая часть – снаряжение «кукушки» и кумление девушек, вторая (после определённого временного перерыва) – посещение девушками «кукушки» («смотрят», извлекают, возвращают) и «раскумливание». В некоторых районах к обряду кумления девушек добавлялся обряд кумления взрослых. Чаще всего встречаются варианты обряда, состоящие из снаряжения «кукушки» и кумления его участниц – без элементов «посещение» и «раскумливание».
К описанию обряда «снаряжения кукушки» следует добавить только, что иногда встречаются указания на существование определённого подготовительного этапа этого действия, когда, например, одна из участниц идёт «вырезать» нужную траву, а другая – «берёзку сломить», после чего «кукушкам» шьётся одежда, их одевают, наряжают берёзку. Каждая девушка должна была принести по лоскутику для изготовления «кукушки».
Участницы обряда наряжались. Наряду уделялось очень большое внимание. Наряды одевали старинные, хорошие, ленты цветные, с цветами, серёжки, монисты (бусинки).
Чаще всего кукушку делали в деревне и несли через всю деревню к назначенному месту. Существуют определённые способы нести «кукушку». Где-то её несли на голове, придерживая руками, иногда насаживали «кукушку» на ветку.
Пока идут с «кукушкой» по деревне, поют песни:

«У ле-ле-ле, а кокушка ряба,
У ле-ле-ле, а кому ж ты кума?»

«Ой, ель, да кукушка ряба,
Ой, ель, да как тебя зовут?
Вот ты моя кума,
Ой, кумушка, да голубушка».

«А со логу, логу туча йдёт,
А со логу, логу тёмная,
А на горе девка пшеницу жнёт,
Утикай, девка, а то туча йдёт…»

«Соловей с кукушкякой сговаривался,
Не летай, кукушечка, во мой зелен(ы) сад.
Во моём садочку молодец гулял.
Ходил, гулял молодец не очень весел.
Чего же мне, молоду весёлому быть?
Журил, бранил батюшка, не знаю, за что?
Хотелося матушке в солдаты отдать» (Калужская область).

«Хочим, хочим мы кукушечку перекстить,
Хочим, хочим на игрушечку посадить.
Перекстили мы кукушечку,
Посадили на игрушечку.
Ты черёма, черёмушка, кусток,
На черёмушке лазоревый цветок.
Далеко поле белеется, белеется, голубеется.
На всё поле, на четыре стороны»

Следующее действие обряда обычно называется «кукушку (кокушку) хоронят» (сами носители традиции не говорят «похороны кукушки»). В некоторых записях встречается «кукушку крестят», «кукушку кстят» (это только название, ему нет эквивалента на уровне действий). Где-то «кукушку провожали» («Кидали в речку её - проводили»), где-то «кукушку водили», когда бросали в реку, говорили «кукушку заливают».
Для исполнения этой части обряда, чаще всего приносят кукушку в ржаное поле или в лес, а также на реку, на луг, на кладбище.
На обрядовом уровне в термине «хоронить» акцентировано значение «прятать» (а не собственно «хоронить»). «Кукушку» несли в ржаное поле и закапывали. Важность значения «прятать» бывает подчёркнута в частности и тем, что девушки совершают обряд тайком от парней или детей (парни, в свою очередь, стараются найти «кукушку», выкопать и унести её). В реку же кидали «кукушку» чаще с моста. Или цветы кидали в реку и называли их «кукушкой».
Девичьи кумления происходили как до, так и после того, как «схоронят», «перекстят» «кукушку», обычно в том месте, куда её принесут из деревни, но также в хате, в саду, у растущего возле двора куста, на который сажали «кукушку», уносимую к речке после кумления.
Через определённое время девушки ходили смотреть «кукушку», иногда, чтобы забрать её. Выкапывание «кукушки» происходит одновременно с раскумливанием, состоявшем в совершении действий, противоположных действиям обряда кумления.
Дальнейшая судьба «кукушки» чаще всего не ясна. Иногда, на Троицу, принеся куклу («кукушку») обратно, играли сней, разряжали её и забирали ленточки обратно. Если в кукушку была наряжена веточка, то веточку могли спрятать до следующего года, чтобы вновь её нарядить.
Часто упоминается ритуальная трапеза, сопровождающая вынесение «кукушки» и кумление девушек. Обязательным блюдом здесь была яичница («яешня», «жарёнка»). Из других блюд упоминается «кулеш», «толчёная картошка», «кисяли», квас… Трапеза, как правило устраивалась в одной хате, куда собирались все девушки, на улице, рядом с домом, в саду. Угощение могло происходить и во время кумления взрослых, а также при раскумливании девушек.
Снаряжение «кукушки» и кумление участниц обряда чаще всего происходит на Вознесение – четверг на шестой неделе после Пасхи. В Белгородской области обряд исполнялся в день престольного праздника, где-то на Николу, где-то на Троицу или на Вознесение. Снаряжали «кукушку» как правило на кануне праздника. Посещение «кукушки» и раскумливание девушек совершается в Духов день или на Троицу. Где-то раскумливались только через год на следующее Вознесение. Все действия с «кукушкой» приходятся на первую половину дня.

Еще одна птица, играющая важную роль в календарном фольклоре восточных славян – соловей. (Нотный пример, стр. 73) Во многих традициях, например в Белоруссии, в Полесье, его относят к «божьим», «святым» птицам. Убивать соловья считается грехом, потому что он красиво поёт людям и пользуется особой любовью у Бога и Божьей Матери. 

В южной России соловей начинает петь, когда «можно уже напиться росы с берёзового листа». Более раннее начало его пения, когда лес ещё не оделся листвой, считается предвестьем неурожая. Аналогичные приметы касаются и начала кукования кукушки.
Как гласит русская пословица, «ласточка весну начинает, а соловей кончает». В некоторых районах Нижегородской области при проводах весны делали «соловушку» - фигурку из лопуха или чучело из соломы, одетое в платье и привязанное на шест. Вокруг «соловушки» водили хороводы, а потом бросали его в рожь. Обряд с «соловушкой» имеет явную аналогию с южнорусским обрядом похорон «кукушки», которую тоже иногда изготовляли из лопуха (репейника).
Время окончания пения соловья тесно переплетается в народных представлениях с временем прекращения кукования кукушки. Из календарных дат конца соловьиного пения, как и кукования кукушки, чаще всего называется Петров день, реже другие праздники (Спас, Пречистая, Успение, Вознесение, Троица).
Тесная связь образов соловья и кукушки прослеживается и в легендах. В одной из них проклятые матерью за потерю ключей дочь и сын становятся соловьём Максимом и кукушкой Анюшкой. Кукушка зовёт соловья: «Ма-ак-сим, вяр-нись! Клю-чи знай-шлись!» (Смоленская область). В легенде о муже-уже жена превращается в кукушку, а её сын в соловья.
Песенный фольклор тоже отражает взаимоотношения этих двух птиц. В песне Волынской области соловьиха воспитывает птенцов кукушки: «До Пытра зозулэйцы коваты, / А посли Пытра дитэйкы годоваты». Считают, что кукушка подкладывает свои яйца в гнездо соловью: у неё самой нет брачной пары, и поэтому она кукует – ищет соловья. О семейных отношениях соловья и кукушки говорится в песне из волынского Полесья: 

«Ой, ны лытай, зозулыйко, в ночы, 
Ой, бо выдерэш на лышчынойку очы. 
О ек жэ мни в ночи ны лытаты; 
Вси соловыйи вдома, а много ны выдаты, 
А дыткы малэйкы, трэба мни йих годоваты»

Мотив совокупления соловья с кукушкой представлен в калужской частушке: 

«Как на ветке, на макушке 
Соловей задул кукушку. 
А кукушке хорошо, 
Поджимает хвост ещё» (Куйбышевский район).

В фольклорных текстах соловей и кукушка составляют брачную пару, например в белорусской петровской песне: 

«У маiм бару пташак нет. 
Адна была птушачка, 
Да й шэрая зазюля. 
К ей Ванiчка прыязджау,
К ёй салавей прылятау, 
Ёй жа яе з сабой узяу, / <…> / 
У нашим двару дзевак нет. 
Адна была птушачка, 
К ей Ванiчка приязжау,
 Ёи жа яе упадабау,
 Ёи жа яе к сабе узяу» (Витебская область). 

Особенно характерна символика соловья и кукушки как жениха и невесты для свадебных песен (об образе соловья в свадебном обряде см. во 2-й главе).

Если представления о жаворонке, кукушке, соловье связаны главным образом с весенней обрядностью, то перепёлка ассоциируется прежде всего с хлебной нивой и жатвой. (Нотный пример, стр. 117) Согласно поверью украинцев Галиции, поле, на котором много перепёлок, не будет бить град. Украинцы Карпат считают: сколько раз весной прокричит перепёлка, столько рублей будет стоить «кела» (100 кг) кукурузы.
Образ перепёлки встречается в восточнославянских и отчасти западнославянских жатвенных песнях, особенно украинских, белорусских и польских. Крик перепёлки чаще всего словесно имитируется как призыв отправляться в поле жать или полоть. В некоторых из них перепёлке свойственна женская символика, перепёлками в них выступают дочки или невестки, которых хозяйка отправляет в поле жать, либо перепёлка - сама хозяйка поля закончившая жатву. С молодой жницей связывается происхождение перепёлки в некоторых болгарских легендах.
Однако, помимо антропоморфной символики перепёлки, в жатвенном обряде особо выделяются тексты и ритуальные предметы, отражающие символику этой птицы, характерную именно для календарного обряда. Процесс жатвы может осмысляться как преследование и ловля перепёлки, которая скрывается в хлебных колосьях. Выявление круга символических значений перепёлки и тетёрки наглядно демонстрирует, как тесно переплетается здесь и взаимно дополняет друг друга разный по своему характеру материал – поверья, обрядовые реалии, фольклорные мотивы и данные языка.
В белорусском Полесье жницы хотят окружить перепёлку, чтобы не выпустить её с поля. В словацкой песне, когда заканчивается жатва, перепёлка беспокоится, что ей с птенцами уже негде скрыться. Дожиная поле, жницы в песне спрашивают перепёлку, где она будет прятаться. В жатвенной песне из белорусского Полесья жницы, дожав поле, в конце концов ловят перепёлку. В других вариантах дожиночных песен к перепёлке обращаются не со словами прощания, а с просьбой остаться или наоборот улетать (Польша, Украина). Эти мотивы несут в себе символическое значение перехода к новому календарному сезону: окончание жатвы знаменует наступление осени и предстоящее зимовье перепёлки. При этом, в ряде поверий и фольклорных текстов перепёлка выступает как неперелётная птица. Например, в полесской дожиночной песне перепёлка отвечает жницам, призывающим её улетать: «Не буду вылятацi, буду там зiмавацi». Поверье о перепёлке зимующей в поле под межой, отмечено в восточной Польше. Мотив зимовья перепёлки в колодце встречается в белорусских дожиночных, осенних, детских. Также известно представление о перепёлках, зимующих на дне реки. Мотив зимовья в воде объединяет перепёлку с ласточкой.
 
ГЛАВА II. 
ПТИЦЫ В ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКОМ 
СВАДЕБНОМ ОБРЯДЕ
Велико место птичьей символики и в свадебном обряде. Наиболее часто упоминаемыми птицами в свадебных песнях являются сокол с перепёлкой, лебедь с лебёдушкой, а также голубушки с голубями. Мужской и женской брачной и эротической символикой обладают и другие птицы, в частности, соловей, а также воробей, который составляет пару сове. Важную роль в символике восточнославянских свадебных песен играет утка, как и некоторые другие птицы: перепёлка, иволга, галка, орел, ястреб и др.
Образ, часто встречающийся в свадебных песнях – сокол. (Нотный пример, стр. 83, 87, 98) Это связано, по-видимому, прежде всего с тем, что наиболее ярко у этой птицы выявляется мужская символика. Так, сокол, соколик у русских – ласковое обращение к молодцу, любимому. В русских свадебных песнях неженатые мужчины, участвующие в свадьбе (брат невесты, жених и др.), противопоставляются незамужним участницам обряда (невеста, девушки) как соколы лебедям или голубушкам. (Нотный пример, стр. 59,61) В песне, описывающей сон невесты перед свадьбой, сокол толкуется как жених:

«На окошке ясен сокол – 
То твоё, дитя, суженое,
Твоё суженое, твоё ряженое!»

Как к ясному соколу обращаются к жениху в величальных песнях:

«Ах, ты сокол мой, соколович,
Ты ясён, ясён, ясёнович,
Ты удалый добрый молодец,
Ты удалый добрый молодец,
Что Иван-от то Михайлович» (Ярославская область).

Иногда, в русских свадебных песнях жених изображается как сокол, а невеста – как соколиха. Например:

«Сокол летит из улицы,
Соколинка из терема,
Они вместе слеталися,-
Правым рученькам схваталися,
Златым кольцам поменялися».

Мужская символика сокола проявляется и в толковании снов. Если беременной женщине приснится сокол, Бог даст ей сына. Поймать сокола во сне сулит девушке замужество. В отличие от этого, в Болгарии сокол во сне может толковаться как предвестье брака и для девушки, и для парня.
По мнению Т.А. Бернштам, автора статьи «Орнитоморфная символика у восточных славян», образ сокола занимает высшую ступень в символической птичьей иерархии и обладает следующими основными признаками:

1) залётность, «чужесть»; 
2) таинственность происхождения и внезапность появления; 
3) воинственность и насилие; 
4) наличие у птицы имени собственного и даже с отчеством. 

В образе сокола, таким образом, наличествует «связь с высшими и низшими божествами языческой системы» и «следы мужской боевой организации», возможно, основанной на брачном «тотемизме».
Очень часто образ сокола встречается в рязанских свадебных песнях.
Обычно в облике этой птицы представлен жених. Сокол в рязанской свадьбе выступает как «образ-символ» и важный «содержательный элемент», т.к. разные песенные сюжеты с упоминанием сокола выстраиваются в цельную «сокольную» линию свадебных произведений, подкрепляемую соответствующей образной народной терминологией. Название «сокол» означает любую из довенчального цикла песню, где эта птица выступает в качестве главного персонажа. Отсюда же возникли и производные названия: «соколок», «соколик», «соколочек», «соколка» (поётся как невесте, так и жениху), «сокольная»; «деревенские поют «соколя» - всех обыгрывают. От «сокола» пошло название ритуала свадебного величания – «соколят», и наименование постели, сундука невесты: «На двор «соколок» разный собирают, не отдают сундук».
Сокол является главным персонажем с характерными птичьими действиями в следующих песенных сюжетах Рязанщины (порядок номеров условный):

1. Летал сокол по чисту полю, разбил стадо гусиное и лебединое, вышиб себе лебёдушку.
2. Не летай, сокол, высоко, не размахивай крылом; не равно ли, душа Марьюшка, сокол-птица к тебе прилетит – но невеста не боится, она умеет разговаривать с женихом.
3. Через двор невесты пролетал сокол и уронил перо, матушка или батюшка велит поднять перо, но невесте некогда.
4. Сокол дожидается на причелинке окна примолвки невесты; но та отвечает матушке, что у неё болит сердце.
5. Соколы летали на море, подшибли крылышки утушке.
6. Что-то долго колокол не звонит, сокол не летит; или его метель замела; или тёща спать увела? – И ответная: метите двор метёлкою, едет сокол с перепёлкою.
7. Сокол-жених спрашивает у невесты, где она росла-выросла.
8. У свашеньки братцы-соколы, к синю морю летали, пеной сваху мазывали.

Кроме того, название «сокол» проскальзывает в отдельных вариантах других песен, например, «Убрамши эту кроватушку, / Соколика ждать» и «Уж как сокол у ворот, / Уж как ясный у новых / Увивается», или в сюжете «Разъезжал сокол по городу…»
Довольно часто поле – среда обитания лебёдушки в свадебных песнях. К тому же поле – гибельное для лебёдушки место. В поле слышен её крик: «Во поле лебёдушка кричала…»; в чистом поле сокол вышибает лебёдушку из стада лебединого. Происхождение слова «сокол» совпадает с трактовкой образа сокола как противника, разыскивающего лебёдушку, в одноименной свадебной песне. 
«Сокол» возник от «сокотать – сокать «говорить, договариваться», сок – сочить, сочу «искать, разыскивать»… чешское, словацкое sok – «соперник, противник». Н.А. Криничная выводит образ сокола к тотему и даёт его «историю», начиная с названия славянского племени «рериги»=соколы в заподноевропейской хронике, через княжеские знаки на плинфах древнейшей киевской Десятинной церкви и монетах Рюриковичей X-XI вв., далее в «Слове о полку Игореве» при обозначении князей из этой династии и кончая былинным «Соколом-кораблём». Сюда же можно добавить сокола-оборотня волшебных сказок, былинного сына Ильи Муромца Сокольника. Интересно сопоставить характерную принадлежность сокола именно Рюриковичам и переход от обозначения жениха соколом к мужу – «князю молодому» в свадебном фольклоре. В Рязанской области есть деревни Соколовка Рязанского района и Соколово Пителинского района. 
Сокол-жених обычно подает невесте некий знак. Так, замахивание и размахивание крылом можно понять и как подготовку к нападению, и как подачу опознавательного знака невесте, а потеря соколом пера и, реже, крыла вместе с пером однозначным является её оповещением о предстоящих событиях. Не смотря на смиренное поведение сокола, именно его прилёт оказывается губительным для невесты. В некоторых вариантах сокол разрушает оконную деталь: «Причаленка обломилася», «Отшиб он причеленку». А в одном варианте невеста ещё и видит сон, что сокол убивает её: «И убил меня, девушку». В других вариантах сон про прилёт сокола случается «при последнем конце времени», когда невеста находится в пограничном состоянии между сном и явью: «Не спалося, не дремалося. / Много во сне привидалося»; между сном и бредом: «Что Татьяне сон виделся, / Что Ивановне бредился».
Очевидно, то, что позже стало восприниматься как печальное настроение девушки при появлении нежеланного гостя – сокола-молодца, указывающего своим присутствием на неизбежность завтрашней свадьбы, в древности осознавалось как смертельная болезнь невесты, приводящая к смерти.
Иногда сокол прилетает из-за леса или лесов. Есть не очень отчётливый вариант «У ворот и да сокол увива…»: «Эты примо… олка, примолка / Во лясо… во лясо… сок». Ожидая жениха, играют: «Ну что ж это долго ясен ни литить? / Знать, наш сокол за леса залетел, / Уж, знать, наш ясен сокол за тёмны леса». В песне вдове тоже «Из-за лесу тёмного вылетал сокол…» Тёмный (-ые) лес (-а) – чуждое и враждебное место, расположенное далеко, понимаемое как граница своего и чужого пространства, как задерживающая преграда.
Существует свадебный песенный сюжет с несколькими соколами, последний из которых является самым важным – его прилёт приводит к развитию действия: растворяй ворота, невесту отдают замуж в один город с одним сундуком, хотя батюшка сулил ей семь городов, а матушка – семь сундуков. Количество соколов здесь может удваиваться: «Летел сокол из Киева, / Другой летел из Новгорода…», или утраиваться:

«Сокол налетел из того града.
Другой налетел из зелёного сада.
Третий налетел – отворяй ворота…»

Имеется два сюжета, в которых точное число соколов не указано, все соколы равны между собой. Это пятый сюжет песен – про полёт соколов «на синиё на моря», «с моря на море» и подшибание крылышек серой утице, утёне. Это и восьмой сюжет, в котором соколы являются братцами свахи и «по синему морюшку» «рабатывали»; «похаживали, / Всего нашей крёстной / Принашивали»,

«К синю морюшку лётывали,
Они с воды пеночку сымывали,
Они нашу свашеньку мазывали».

Песенные сюжеты с образом сокола по-разному функционируют в свадебном обряде. Так, например, песни первого сюжета о вышибании соколом лебёдушки из стада лебединого приурочены к следующим этапам свадьбы: 
1) сватовство, лады, запой, пропой; 
2) приход подруг невесты к жениху, в том числе с утиральником; вечер «кроение рубах»; 
3) отъезд поезда жениха за невестой; 
4) когда наряжали невесту, «на посаде», при встрече поезда жениха у невесты и проводах к венцу; 
5) встреча свадебного поезда после венца у дома молодого. При таком широком разбросе приурочения песни к конкретным этапам свадьбы в разных сёлах и деревнях Рязанщины она не исполнялась на девичнике. 
Одним из самых распространенных на Рязанщине является четвёртый сюжет «сокола» про прилёт этой птицы на окно невесты и ожидания её «примолвки». Песня приурочена к одному из двух этапов свадьбы. Во-первых, к девичнику, вечерухе – в песенном зачине как раз указан вечер, вечерок, девичий вечер, девишничек и т.п. Во-вторых, ко времени приезда жениха за невестой – в песне к невесте прилетает сокол. Прикреплённость песни к девичнику или довенчальному утру может не совпадать с сюжетными версиями про «действительный» или увиденный во сне прилёт сокола.
Некоторые песни про сокола строго приурочены к одному этапу свадьбы. К ним относится шестой сюжет «сокола» (Что-то долго колокол не звонит, сокол не летит; или его метель замела; или тёща спать увела? – И ответная: метите двор метёлкою, едет сокол с перепёлкою). Он состоит из двух частей, каждая из которых может употребляться как отдельная песня. Первая часть: что-то долго колокол не звонит, сокол не летит; или его метель замела, или тёща спать увела? Вторая часть: колокол звенит, сокол летит, за ним – пойманная лебёдушка белая. Или: разметайте двор метёлкою – летит или едет сокол с перепёлкою. Двухчастная песня исполнялась так: первая часть – встречающими у дома молодого, вторая часть – поезжанами. Одночастную песню, по имеющемуся одному указанию, играла стоящая на помосту дома молодая женщина. В любом случае мотив «Или его метель замела, или тёща спать увела» звучит со стороны ожидающих, т.к. они из-за ритуального «неведения» задают вопрос, содержащий два возможных предположения.
Сокол настолько типичная фигура свадебных песен, что помимо птичьего облика, он может быть представлен в виде всадника. Это видно по песне «Разъезжал сокол по городу…», где сокол-Иван сообщает о приготовленных для невесты кованых конях с упряжью; и по варианту песни «Летели голуби через терем…», где есть сравнение «Собрался на коню, как сокол». Имя Сокольник, Сокольницок носит былинный сын Ильи Муромца, тоже всадник, «наездницок».
В разных сюжетах сокол показан либо в паре с птицей, либо с девушкой. Из птиц наиболее типичным его «партнёром» является лебёдушка белая. В первом сюжете «сокола» (Летал сокол по чисту полю, разбил стадо гусиное и лебединое, вышиб себе лебёдушку) он имеет двойное имя вроде «соколочек…белой лебедь» или имя с эпитетом, как у лебёдушки, возможно, заимствованным у неё - «сокол белый… соколочек беленький». Именно первый сюжет «сокола» подробно повествует об отношении этой птицы к лебёдушке. «Лебёдушка белая» - тавтологическое в этимологическом аспекте сочетание. Белый – цвет траура. Сокол показан погубителем лебёдушки: он разогнал стада гусиное и лебединое и вышиб, поймал лебёдушку.
Вместо лебёдушки белой появляется перепёлка – новая спутница сокола в шестом сюжете (Что-то долго колокол не звонит, сокол не летит; или его метель замела; или тёща спать увела? – И ответная: метите двор метёлкою, едет сокол с перепёлкою). Двухимённый, как бы переходный образ лебёдушки-перепёлочки встречается в версии первого сюжета «сокола», в котором сокол не летал по чисту полю, а гулял по зелёному садику: «Он поймал себе палипёлушку… лебёдушку белаю…», «Ой, да он поймал себе лебёдушку/ Ой, перепёлочку…»
В песнях, где сокол имеет «партнёра» - девушку, он тоже может быть её погубителем. Батюшка невесты опасается его как налётчика на сад и гуляющую там невесту. Образ сокола, когда он выступает в паре с девушкой, может не совпадать с женихом, а только предвосхищать его появление: «Ты примолвь…ясна сокола, добра молодца заезжего», «за соколом за птицей Иван набежит».
В свадебной поэзии Рязанщины песни типа «сокол» занимают особое положение. Функциональное их назначение (как и ряда других жанров и их разновидностей) – санкционировать двойной переход невесты – инициационный и территориальный. В восприятии игриц происходит перекодировка сюжета песни из орнитоморфного кода в социальный и из словесно-музыкального в ритуальный. В свою очередь, песни типа «сокол» вместе с соответствующим обрядовым действием («соколят») являются одним из кодов свадебного обряда.
Приведённые данные позволяют считать «сокол» жанровой разновидностью свадебных песен Рязанщины. Разные сюжеты таких песен о соколе бытуют и в других областях России. 

Мужской брачной и эротической символикой обладают и другие птицы, в частности, соловей. (Нотный пример, стр. 73) Этот аспект его образа представлен в различных фольклорных текстах любовного содержания. Например, в частушках:

«Я по садику ходила,
По саду дремучему,
Отдала свою любовь
Соловью летучему».


«Соловей мой, соловей,
То на липу, то на ель,
Перелётный милый мой,
День с подругой, два со мной» (Калужская область)

В свадебном обряде образ соловья как жениха или любовника встречается достаточно часто. В качестве примера можно привести харьковскую свадебную песню: «Салавей калину щекотал, а Михайлушка Марьюшку целавал». В Ровенском районе Волынской области мать невесты, поставив в печь свадебный каравай, танцует «до скоку», размахивая над головой хлебной лопатой, и поёт: «Соловейко да сыныченьку любыв, / Пшенычныи колоски iй косыв». Характерно появление мотива соловья в контексте обряда первой брачной ночи. Так, в Могилёвской области свахи на свадьбе стелют брачную постель молодым и поют: 

«Сауём мы, сайём мы
Салавейку гняздо,
Штоб яму, штоб яму
Цёплёнька было».

В Черниговской области молодые парни из числа родственников и друзей невесты называются на свадьбе соловьи. Утром после брачной ночи они приносят невесте угощение и делят печёную курицу: «у молодого курицу палять, а потом едуть к молодой делить. Эротическая окраска свойственна словесной передаче пения курского соловья украинцами Курской области (с элементами пародирования русского произношения): 

Брачная и любовно-эротическая символика свойственна также воробью. (Нотный пример, стр. 114) В фольклорных текстах он выступает в качестве мужского символа. В загадках воробей выступает как «маленький мальчишка в сером армячишке» (Калужская область). В Винницкой области при одаривании молодых на свадьбе им желают: «Дарую горобця, щоб Мали хлопця-молодця». В восточнославянских сказках известен мотив обращения мужа в воробья.
Многим фольклорным текстам о воробье присуща эротическая окраска. Как и в хороводах «Заинька», в русских хороводных играх, особенно в святочных хороводах «Воробейка», воробей предстаёт в виде удалого гуляки, молодца, соблазнителя чужой жены. Образ воробья в связи с любовно-брачной тематикой встречается в украинских и белорусских весенних хороводных песнях (Харьковская область). В Можайском районе Московской области на свадьбе перед тем, как отвести жениха с невестой в спальню женщины пели «охальную» песню: «Воробушка вьётся над избой, а Иван бьётся над Анниной …» (Городище). Эротическая символика воробья и капусты, олицетворяющей женское начало, обыгрывается в белорусской свадебной песне, в которой невеста обещает приготовить сватам ужин: «Ёсць у мяне качан капусты на градзе, / Ёсць у мяне верабеечка у страсе. / Качан капусты – добрая патрава, / А варабеечка – тлустая заправа» (Витебская область).
Русская подблюдная песня о воробье предвещает девушке замужество:

«Сидит воробей на перегороде, 
Как глядит воробей на чужу сторону. 
Куды погляжу, туды полечу» 

В русском свадебном величании «свашенька» «на воробье на свадьбу прикатила». В русских и белорусских свадебных песнях жених уподобляется воробью. Например, в белорусской песне, исполняемой в период предсвадебного сговора перед отъездом жениха к невесте:

«-Чаму, верабейка, ды не жениiшься? / <…> / 
-Во там у бары перапёлачка -
Для верабейкi была б жоначка» (Витебская область). 

Брачная символика воробья представлена также в приметах и гаданиях. Считается, например, что, если воробей устроит себе гнездо на новой хате, девушка из неё вскоре выйдет замуж». В русских и украинских сонниках XVIII века ловля воробья означает любовные отношения: «начало знакомства и любви с кем-нибудь» (Россия), «жениха знаменуе» (Украина). Чтобы жена любила мужа, ей дают съесть воробьиное сердце (Рязань).

В шуточных песенных текстах женскую пару воробью часто составляет сова, например: «В четырёх милях от Варшавы женился воробей на сове». Та же пара птиц представлена в русской поговорке: «Сова кума, воробей зятёк». 
Изредка встречаются тексты о женитьбе зайца на сове, мужская эротическая символика которого достаточно известна: 

«Сэдить заяц за столом
Да й думае думку: 
Хоч я заяц без хвоста 
Але мае жунку.
Сэдить куна за столом, 
Скоса поглядае:
-Шо ж ты, сова, полюбыла,
Шо хвоста нэ мае?».

Ещё одним женихом совы является лунь: «Савва моя сованька, …не пойдеш ли замуж за белава луня» (Астраханская область); 

«Як засваталi саву, 
Як забраталi саву 
Ды за луня белага,
Ды за друга мiлага» (Смоленская область). 

Сова и лунь составляют супружескую пару и в древнерусских сказаниях о птицах. Лунь обращается к сове: «Совухно моя, жонухно моя». Брак предвещает мужчине сон о сове в украинском рукописном соннике XVIII века: «Сову бачить воснъ, дъвку посватат знаменуе».
Особую группу текстов и поверий составляют те, в которых брачная женская символика совы вступает в сочетание с темой её одиночества (сродни мотивы разлуки совы с братом, изоляции её среди других птиц), часто дополняемой негативной оценкой этой птицы. В этом случае мотив одиночества выступает применительно к сове как признак безбрачия. В славянской традиции (как, впрочем, и у некоторых других народов) сова нередко является символом женщины безбрачной (вдовы, старой девы) или распутной (неверной жены, гулящей девицы). У русских сова связывается прежде всего со вдовой. «Совушка – вдовушка бедокурная» - гласит народная поговорка. Образ совы присутствует в свадебном величании вдовы: 

«Не сова ли жито мелет, 
Да воробей-от подсыпает» (Архангельская область). 

В шуточных песнях о выходе совы замуж к ней обращаются как ко вдове: «Сова ль моя совушка, сова моя вдовушка» (Калужская губерния); 

«Савва, соука, 
Маладая удоука, 
Сядзiц на павецi,
Люба паглядзецi» (Гомельский район). 

Вдовство (смерть мужа или жены) предвещает в Гомельской области крик совы, передаваемый возгласом: «Астань сама! Астань сама!». Крик этот адресован супругам: «хто з мужыком, дак штоб асталась сама». В рукописном народном соннике сова, увиденная во сне, предвещает одинокую жизнь.
Брачно-эротическая символика присуща образу совы и в свадебном обряде. В селе Борисполь Переяславского района Полтавской области сова фигурирует в свадебных песнях, исполняемых во время приготовления молодым брачного ложа. В них сова символизирует невесту: 

«Приiхала да сова з села, 
Сiла собi да на покутi, 
I не кишкайте, не полохайте,
Да нехай привикае,
Да до дому не тiкае»; 

«Ой, привезли да сову з села,
Садовили да на покутi;
Тут вона да непрошеная, 
Буде вона покундошеная».


Важную роль в символике восточнославянских свадебных песен играет утка. (Нотный пример, стр. 89) Как и некоторые другие птицы (лебедь, перепёлка, иволга, галка), она выступает как распространенный образ девушки, невесты. В фольклорных текстах утка обычно выступает в паре с селезнем, который олицетворяет жениха, или, реже, с соколом, гусем и т. п. Например:

«Приходил к нам селезень,
Приходил к нам на двор: -
Ты, утица, выйди к нам!
Узнай своего женишка!» (Башкирия)

«Ты повидал селезень серу утицу?
Ты повидал Иванушка свою суженую?» (Псковская область)

«Гусь с уткой идёт,
Большой барин вина несёт!»

В Болгарии сваты в некоторых местах иносказательно объясняют цель своего прихода тем, что они ищут утку для своего селезня.
Такую же символику имеют фигурки уточек в свадебном обряде. Так, в Волгоградской области жениху по приезде к невесте выносили два пирога, на верхнем из которых находилась уточка из теста, украшенная мхом и цветами. В Тверской области подруги невесты в день свадьбы делали фигурку утки из хлеба или воска, помещали её на хлеб, обшитый белым полотном, так, чтобы головка её выглядывала наружу, и украшали цветами, а когда приезжал жених, ставили утку перед ним на стол. Фигурками уточек из теста (вутки, вутачки, качки) часто украшают свадебные кровли в украинском и белорусском Полесье и в Польском Подлясье.

В русских фольклорных песенных текстах, лебедю, как и утке, присуща ярко выраженная женская любовно-брачная символика. (Нотный пример, стр. 102) В северорусских свадебных песнях невеста с её подругами противопоставлены жениху с поезжанами как белые лебеди серым гусям (стадо лебедей слетается со стадом гусей, в котором теряется лебёдка). 

«Да из-за лесу, лесу тёмного,
Из-за садику зелёного
Да там летит стадышко серых гусей,
Бело стада, белых лебедей.
Да стадо со стадом смешалося,
Да в стаде лебедь потерялася.
Да начали лебёдку щипати,
Да начали лебёдку кликати:
- «Да не щипите, гуси серые,
Да не сама я к вам в залёт зашла,
Да занесло меня погодою,
Да со великою невзгодою,
Да во худую во деревеньку,
Да во ветхую избушечку…» (Архангельская область)

Кроме гуся, лебедь выступает в паре с соколом или орлом, воплощающими мужскую символику (сокол выискивает себе лебедь белую, орёл-жених догоняет лебёдушку-невесту и т. п.).

«Ты Сокол, да Соколович,
Да ты Василий Иванович,
Да ты летал, перелётывал
Через горницу на крыльцо,
Да замечал себе лебёдушку,
Да душу красную девушку» (Ленинградская область).

«…Ай, вы да гуси, гуси серые,
Ох, вы не щипите лебёдушку белую,
Ох, и не сама я к вам залетела,
Ох, и не сама я к вам прилетела,
Ой, ох, а догнал меня, младую, сизой орёл,
Ой, ох, млад сизой, ой, орёл Иванушка» 
(Воронежская область). 

В Астраханской области на свадьбу приглашают словами: «Пожалуйте к нашему князю хлеба-соли покушать, белого лебедя порушать!» В северорусских приговорах, невеста, преследуемая дружиной жениха, оборачивается лебедью, куницей, щукой и т. д. На периферии северорусской территории изредка образ лебедя характеризует обоих новобрачных (например, чёрный лебедь и лебёдушка в приговоре сватов – Ульяновская область).
По мере продвижения на юг образ невесты-лебёдушки встречается реже, и женская символика лебедя ослабевает, хотя любовно-брачный контекст часто присутствует. Так, во многих южнорусских и белорусских песнях стирается противопоставление гусей лебедям как мужских и женских образов. Или же лебедь как женский образ сближается с уткой, когда мужскую пару этой птице составляет селезень (белый селезень берёт себе белую лебёдочку). В белорусских свадебных песнях лебедь – поэтический образ не только девушки или невесты, но и молодой женщины, сватьи жениха или невесты, а также жениха или молодца. Например: «Вымываецца белы лебядзёк на моры, / Прыбiраецца молад Вiцечка у каморы» (Витебск). Иногда молодые оба изображаются как лебеди (белая лебёдушка с белым лебедем, лебёдочка-невеста и лебедёк-жених). 
В украинских свадебных и любовных песнях лебедь тоже редок как поэтический образ невесты, чаще он символизирует каждого из новобрачных (или влюблённых) независимо от пола: «Ой, на водi два лебедi, / Обидва бiленькi»: «Ой, лебедю, лебедоньку, / <…> / Чи бачив ти лебедоньку?».

Одному из символов девушки, женщины в славянских традициях соответствует образ перепёлки (у поляков и восточных славян) и тетёрки (у русских, украинцев и белорусов). Можно указать даже на отдельные случаи языкового сближения этих птиц, в частности, в севернорусских диалектах: Архангельск – тетёрка, куропатка и Вологодская область – тетёрка, перепёлка.
В белорусских свадебных песнях пересекаются образы перепёлки и тетёрки в качестве общего символа девушки и невесты: в разных вариантах одних и тех же песенных сюжетов фигурирует и та, и другая птица. Тетёрка символически олицетворяет невесту в северорусском свадебном обряде. Жениху вручают невесту со словами: «Вот тебе титёрка нещипленная и нетиребленная, сам тереби, а от людей береги». Образ невесты-тетёрки встречается и в северорусских свадебных песнях. На Черниговщине встречают невесту песней: «Привезли да тетёрочку, не вчора, да теперечки». В Волынской области брат невесты делает тэтэру из вареника, перьев и палочек и прячет её в жбан, который родственники невесты на следующий день после свадьбы ищут и разбивают – шукають и ловять тэтэру. В Новгородской области «тетерой» называется игра с любовными мотивами и поцелуями.

«Как на горке Егорка тетёрку ловил,
…Да как в высоком тереме да красну девицу душу» (Архангельская область)

«Тетёра на стол прилетела,
Молодушка спать захотела» (Архангельская область).

В восточнославянских свадебных и лирических песнях перепёлка символизирует девушку, невесту или молодуху: 

«Что не ястреб совыкался с перепёлушкою,
Солюбился молодец с красной девушкою». 
(Воронежская область).


«Лётывала перепёлочка со ржи во пшеницу…
Перехаживала, ой, Манюшка от матушки к свекрови». 
(Калужская область).

Поскольку перепёлка не часто встречается в качестве поэтического образа девушки, она иногда выступает в фольклорных текстах в сочетании с другими, более распространёнными птичьими символами девушки, такими как ласточка, утка, голубка, лебедь:

«-Ты иди, иди же барышня,
Лети, ласточка касатая,
Перепёлочка крылатая» 
(Тобольская область).

«-Перепёлочка-ласточка,
Зачем рано вылётываешь из своего тёплого гнёздышка?
Свет наша подруженька,
Свет наша голубушка,
Ты зачем рано замуж пошла?» 
(Енисейская область).

«-Утка ли, утица, ты серая пререпёлица,
Ты к чему рано вылетела
Из гнезда тёплого утиного?» 
(Пермская область).

«Не ластка косатая – 
Перепёлица сизая,
Зачем рано вылётала
Да из тёплого гнёздышка,
Из тепла голубиного,
Да из бела лебединого?» 
(Архангельская область).

В песенных текстах перепёлка нередко противопоставлена птицам, воплощающим мужскую символику: соколу, ястребу, орлу, воробью, соловью, селезню. Например:

«-Я к тебе, Гануля, сакалом прылячу.
Я к тебе, Якушка, перапёлачкай»
(Витебская область).

В свадебном обряде актуализируется и брачно-эротическая символика курицы. Курица ассоциируется с невестой, петух – с женихом; сродни в формулах сватовства: «У вас курочка, у нас петушок / Не свести ли их в один хлевушок?».
В переезде или переходе в новую семью невесту сопровождала живая курица в лентах и цветах (восточные славяне) с обрезанными крыльями, «чтобы не летала» (Воронежская область); на голове подобие женского головного убора (Псковская область), на шее – мешочек с зёрнами (Рязанская область). Во многих местах курицу, двух кур или петуха и курицу (чтобы молодые хорошо жили) воровали в доме невесты и везли к жениху поезжане. Украденной курице связывали крылья и ноги, чтобы «не улетела»; трясли её, поднимая вверх; толкали ногами; привязывали к оглобле экипажа (Рязанская область); плясали вокруг неё, двигаясь «на встречу солнцу» (Псковская область). Считали, что «невеста – плохая, если не украли куру» (Псковская область). В доме молодого курицу бросали под печь или в курятник, «чтоб жила и питала молодую яйцами» (Черниговская, Рязанская области).

Любовно-брачная символика свойственна таким птицам, как ласточка и голубь. (Нотный пример, стр. 62, 75, 100) Она представлена в поверьях, в магии, в свадебном обряде, в свадебных, любовных и других песнях.
Ласточка воплощает собой женское начало. Согласно приметам, девушка скоро выйдет замуж, если ласточка совьёт гнездо на её доме или залетит к ней в окно. Ласточка или голуби, летающие возле дома, когда в нём справляют свадьбу, означают, что молодые будут счастливы в супружестве (Россия, Польша, Украина). Если парень или девушка увидят первый раз весной пару ласточек, это сулит им брак в предстоящем году. Кто носит при себе сердце ласточки, будет любим женщинами (Белоруссия). 
Воркующие голубь с голубкой – символ влюблённых. Широко распространены они и в качестве поэтических образов жениха и невесты в свадебных песнях, например:

«У голубя, у сизого,
Золотая голова.
У голубушки, у сизой,
Алой лентой убрана. 
У Степана Фомича,
Расхорошая жена»
(Саратовская область).

В некоторых украинских толкованиях снов голуби предвещают приход сватов, голубь – жениха для девушки, а горлица – невесту для парня. В Нижегородской области жених по приезде за невестой должен был схватить бумажного или соломенного голубя, которого подруги невесты спускали на нитке с потолка, при этом с крыльев голубя на молодых сыпалось зерно.
 

БИБЛИОГРАФИЯ
1. Афанасьев А. Н. Баснословные сказания о птицах // Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Том 1. М., 1995. С. 248-280
2. Бернштам Т.А., статья «Орнитоморфная символика у восточных славян»
3. Браз С. Ах, вы сени мои, сени. Москва, 2003.
4. Браз С. Русская народная песня. Антология. Изд-во «Композитор», Москва, 1993.
5. Винарчик Л. Жанровое переосмысление и проблема жанровой атрибуции напевов (на материале весенних календарных песен Смоленской области) // Фольклорный текст: функция и структура. Труды РАМ им. Гнесиных. Вып. 121. М., 1992.
6. Журавлёва Е. А. К проблемам реконструкции восточно-славянского народного календаря русская «кукушка» // Фольклорный текст: функция и структура. Труды РАМ им. Гнесиных. Вып. 121. М., 1992.
7. Кирюшина Т. Костромские песни и наигрыши. Кострома, 2001.
8. Лобкова Г. Древности Псковской земли: Жатвенная обрядность. СПб, 2000.
9. Лотман Ю. Текст в тексте. Учёные записи Тартуского государственного университета: Вып. 567. Тарту, 1981.
10. Матушкин О. Весёлая беседушка (Свадьба Тульской области), репертуарный сборник для сольного пения. Тульский полиграфист, Тула, 2007.
11. Мажейко З. Песнi беларусскага Паазер”я. Минск, 1985.
12. Мажейко З. Песнi беларусскаго Полесья. М., 1983.
13. Мехнецов А. Хороводные песни, записанные в Томской области (Песни Томского приобья). Советский композитор. Москва-Ленинград, 1973. 
14. Музыка народного календаря. Тезисы докладов СК РСФСР. М., 1985.
14. Мухаринская Л. Белорусская народная песня: историческое развитие. Минск, 1977.
15. Никитина С. Осознание фольклорного текста в народной культуре // Фольклор: проблемы сохранения, изучения и пропаганды; Тез. Всесоюз. Науч.-практич. Конфер. Т. 1. М., 1988.
16. Пашина О. Традиции жнивных песен русско-белорусского пограничья: Дис. … канд. искусствоведения. М., 1988. 
17. Пашина О. Календарные песни (проблемы ареального исследования) // Русский фольклор. Вып. XXV. Л., 1989.
18. Пашина О. Обрядовый фольклор: проблемы ареального исследования // Фольклор: проблемы сохранения, изучения и пропаганды: Тез. Всесоюзн. Науч.-практич. Конфер. Ч. 1. М., 1988.
19. Пашина О. О влиянии этнографического контекста на жанровую атрибутику жатвенных песен // Фольклорный текст: функция и структура. М., 1992.
20. Смоленский музыкально-этнографический сборник. Том 1. Календарные обряды и песни. М., 2001; Том 2. Похоронная и поминальная обрядность. М., 2003.
21. Соколова В. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов XIX – начала XX в. М., 1979.
22. Толстой Н., Толстая С. Принципы составления этнолингвистического словаря славянских древностей // Этнолингвистический словарь славянских древностей: Проект словника: Предварительные материалы. М., 1984.
23. Толстой Н., Толстая С. Предисловие // Славянский и балканский фольклор. М., 1986.
24. Шишкина Е. Музыка свадьбы нижнего Поволжья: Дисс. … канд. искусствоведения. М., 1989.
25. Ярошко А. Песни Астраханских «липован», Москва, 2007.
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 1. 
Пословицы, загадки, приметы и сны, 
связанные с птицами

Пословицы:

Птицу знать по перьям, сокола - по полету

Высоко летишь - где-то сядешь

Учись, умная голова, у глупой птицы

Загадки:

Рук нет, а строить умеет

Верст не считал, по дорогам не ездил, а за морем бывал

Не король, а в короне, не гусар, а при шпорах

Начальник невелик, а долго спать не велит

Живет в лесу, ухает как разбойник, люди его боятся, а он людей боится

На шесте дворец, во дворце певец

Приметы:

Домашняя птица ощипывается к ненастью, а вольная - к ведру

Если пташки купаются в пыли - жди дождя

Птицы вьют гнезда на солнечной стороне - к холодному лету

Птица хохлится - к непогоде

Птица залетает в дом - к беде

Высокий полет коршуна означает радость

Высокий полет журавля - неприятные вести

Полет орла - письмо от милого

Вороны каркают - к дурным вестям

Ворона на дереве - к благополучию

Сова кричит - к печали, аукает - к новости, пищит- к весточке

Филин ржет - к неприятности, охает - к болезни, стонет - к перемене в жизни

Соловей щелкает - к радости, колокольчиком - к свадьбе, дудочкой - к веселью

Скворец поет весело - к успеху, тихо - к грусти, громко -к ссоре, разными голосами - к перемене в жизни


Сны:

Ловить птицу - к удовольствию и прибыли.

Убивать - к убытку.

Много вместе всяких птиц - к пустой болтовне, сплетням.

Навстречу летающие птицы ? к потере.

Слышать пение - к удовольствиям.

Видеть орла, ястреба, сокола, коршуна - к умножению богатства, бедному к еще большей бедности.



 












ПРИЛОЖЕНИЕ 2 
 
 









1. Слеталися голубуш(ы)Ки на… (й) а синее мо…оре,
  Ой, да умывались голубушки
  Свежею ли да водою.

2. И свежею ли да водо…ою да
  Ой, да(й) утиралися голубушки
  И травой-муравою.

3. И травою ли муравою, да
  Ой, да не по промыслу мальчишка
  Заводы заводит.

4. И заводы ли заводит, да
  Ой да он заводушки заводит,
  Трёх девушек любит.

5. И трёх девушек любит, да
  Ой, да люблю Сашу, люблю Машу
  И Нюшеньку-раздушечку.

6. И Нюшеньку-раздушечку, да
  Ой, да дарю Саше ленту алу,
  Маше голубую.

7. Маше ли да голубую, да
  Ой, да а Нюшеньке-раздушечке
  И кольцо золотое.

8. И кольцо ли золотое, да
  Ой да золото-вито колечко – 
  Поцелуй дружочка.
  


1. Сизенький ты мой голубчик, эх,
Сизенький голубчик сидел на дубочке,
Очи его ясны.

2. Брови его чёрны, эх,
Личико беленько, сама хорошенька,
Прилетала к нему пава.

3. Она про то знала, эх,
Она про то знала, она про то видала,
Что мой милый робит.

4. Что мой милый робит, эх,
Что мой милый робит, да конюшню строит,
Ворона коня седлает.

5. Ворона коня седлает,
Сударушка плачет, плачет и рыдает,
Слёзы утирает.

6. Слёзы утирает,
  Русою косою, лентой голубою,
Правою своей рукою











 

 



 
1. Оай, сизен(и)кий, касатинький да селизень,
Оай, лё-ли, лё-ли, лё-ли, селизе(а)нь.

2. Ай, был(ы) жа ты силезнюшка, в син(и) морю?
  Оай, лё-ли, лё-ли, лё-ли, в син(и) морю?

3. Ай, видел(ы) жа касатенький вутёну?
  Оай, лё-ли, лё-ли, лё-ли, вутёну?

4. Ай, как жа м(ы)не в сине моречку не бувать?
  Оай, лё-ли, лё-ли, лё-ли, не бувать?

  5. Ай, как жа м(ы)не вутёнушку да невидать?
  Оай, лё-ли, лё-ли, лё-ли, да невидать?

  6. Паплыла вутка, паплыла серая в камышо(а)к.
  Оай, лё-ли, лё-ли, лё-ли, да в камышо(а)к.

  7. А в густенький, ва зелё(а)ненький трасничо(а)к.
  Оай, лё-ли, лё-ли, лё-ли, да трасничо(а)к.

8. За ею вутак, за ею сиэрах в три рида.
  Оай, лё-ли, лё-ли, лё-ли, в три рида.

9. Силезнюшек касатеньких в че(а)тыри.
  Оай, лё-ли, лё-ли, лё-ли, в че(а)тыри.
 


 




1. Вот журавка, журавка, 
  Вот Журавка, Журавка.
  Чиво плачишь так жалка?

2. А как жа мне не плакыть,
  А как жа мне не плакыть,
  Что высока литаю.

3. Что высока и высако,
  А высока, высако
  Щей ят роду далеко.

4. Журав упал, тай лежить,
  Журав упал, тай лежить,-
  На чужбине трудна жить.

5. Ой, чужбина, чужбина,
  Вой, чужбина, чужбина,
  Чужая дальня старана.

6. Пахаронють, пагребуть,
  Пахаронють, пагребуть,
  И всё ж с дому уберуть.

7. Пахаронить чужбина,
  Пахаронить чужбина,
  Чужа матерь – ни свая.


 

 




1. Белый лебедь воду пил,
  Белый лебедь воду пил.
  Он пил, не пил, возметил,
  Он пил, не пил, возметил,

2. Парень с девкой говорил,
  Парень с девкой говорил.
  Говорил, говорил,
  Говорил, говорил.

3. Будешь девка замужем,
  Всё за старым, за седым.
  За седым, за седым,
  За седым, за седым.

4. Лежи, мой муж, не дрожи,
  Лежи, мой муж, не дрожи.
  Не дрожи, не дрожи,
  Не дрожи, не дрожи.

5. Постель мягку не взбивай,
  Одеяло не скидай.
  Не скидай, не скидай,
  Не скидай, не скидай.

6. Я старому угожу,
  Постель мягку постелю.
  Постелю, постелю,
  Постелю, постелю.

7. Изголовье – колоду,
  Одеялом – борону.
  Борону, борону,
  Борону, борону.

8. Одеяло шёлково,
  Дубовая борона.
  Борона, борона,
  Борона, борона.



 


1. У голубя, у сизого
Золотая голова,
У голубушки его-
Позолоченная.

2. У голубушки его позолоченная,
Чёрным шёлком, чёрным шёлком
Перестроченная.
 

 


1. Ты рассизенький, ты мой голукбочек,
  Э-ой, же, ты зачем, го(а)лубь, в гости не летаешь, летаешь?

2. Ох, зачем, голубь, в гости не летаеш(и), летаешь?
  Э-ой, значит, горюшка моего не знаешь, не знаешь.

3. Эх(ы) горюшка моего не знаешь, не знаешь,
  Э-ой, голосочушка моего не слышишь, не слышишь.

4. Эх, и голосу моего не слышишь, не слышишь,
  Э-ой, же мой тонкий голос(ы) ветер прочь относит, относит.

5. Мой тонкий голос ветром прочь относит, относит,
  Э-ой, же что не ластушка вдоль поля летала, летала.

6. Ластушка вдоль поля летала, летала,
  Э-ой, да не касатая к земле припадала, припадала э.

7. Не касатая к земле припадала, припадала,
  Э-ой, от моего дружка весточку сказала, сказала.

8. От моего дружка весточку сказала, сказала,
  Э-ой, же такую весть большую, не радостную.


 




1. Ой (е-я-а) ай, ой ли, сидел ворон
Чёрнай на… е… на берё… ой, берёзе,
Е-ё-а-ей, кричал во(е-е-ё-а-ё)ран(ы) чёр(ы) най,
Ой да, кри… кричал про войну.

2. О-и про свою, ой ли запропал(ы) жа
Беднай вон(ы) вот мальчи… ой, мальчишка,
Е-ёа-ей на чужу(е-е-ё-о-ё)ю на дал(и)най
Дальней своей стороне.

3. О-и стороне, ох(ы) на кого же ты
Мальчик спа… е спанаде… ой, надел(ы)си
Е-ё-а-ей, отца сва(е-е-я-ай)яво, ну, мал(и)чик
Да ей, ста… ей старика.

4. О-и старика, ох(ы) я женё(о)н(ы)ку
Сваёй мА… ей, молодой, ой, молодой,
Е-ё-а-ей со мала(е-е-я-а-я)ми да, мальчик
Да ей, со ей, со детьми.



 



1. Уж вы голыби, уж вы, сизые,
  Вы куда летали на растанища?

2. Вы куда литали на растанища?
  Как душа с телым раставалыся.

3. Как душа с телым раставалыся,
  Раставалыся, щеп прощалыся.

4. Ты прасти-ка, прасти, душа белыя,
  А ещё-ка прасти, душа грешныя.

5. А тебе-таки ва земле лежать,
  А мине-та, душе, в агне гареть, ва смоле кипеть.

6. Стала душа каятьца, стала душа плакытьца:
  - Как жила я, была всё на белым свети.

7. Кака жила я, была всё на белым свети,
  И всё пила, и всё ела, и всё сладкыя.

8. И всё пила, и всё ела, и всё сладкыя,
  В среду и пятницу я ни панимала.

9. Среду и пятницу я ни панимала,
  Пресвятого панидельничка я ни пачитала.

 

 

1. Эй, а ты вылети чёрна галочка, ай, люли-люли, чёрна галочка!
2. А ты вынеси золоты ключи, ай, люли-люли, золоты ключи.
3. Ты закрой, Божа, зиму грозную, ай, люли-люли, зиму грозную.
4. Ты открой, Божа, лето тёплое, ай, люли-люли, лето тёплое.
5. А святой Леля по межам ходит, ай, люли-люли, по межам ходит.
6. По межам ходит, Богу молится, ай, люли-люли, Богу молится.
7. «Зароди, Божа, жито густое, ай, люли-люли, жито густое.
8. Жито густое, колосистое, ай, люли-люли, колосистое.
9. Колосистое, зерновистое, ай, люли-люли, зерновистое!»

 
 



1. Селезень гулял с уткой, 
  Селезень гулял с серой,
  Гулял с уткой молодой,
  Не с свое., со чужой,
  Не хотел идти домой
  К своей стае родной.

2. Утка серая форсила,
  Молодая сговорила:
  - «Селезень мой, селезень,
  Ходи ко мне каждый день,
  А не будешь селезень,
  Разлюблю т”я, селезень».

3. Чтобы люди не видали,
  Чтоб соседи не слыхали,
  От своей-то от наседки,
  К молодой серой соседке
  Убежал наш селезень
  По задворкам чрез плетень.

4. Утка селезнем гордилась,
  Молодая всё хвалилась:
  - Вот как любит меня он,
  Бросил стаю, бросил дом,
  Его утка стара стала,
  Ведь она ему не пара!»

5. Загрустила утка-матка,
  Плакать стала, убиваться:
  - «Как мы будем теперь жить,
  Кто нас будет сторожить?»

 



1. Рассизенькой, сизой голубок, ой да,
  Что не весел по полю летал?

2. Что не весел по полю летал, ой да,
  Не радошно сызый воспевал?

3. Не радошно сызой воспевал, ой да…
  - Чему радоваться голубку?

4. Чему радоваться голубку, ой да…
  Веселиться мне как сизому?

5. Веселиться мне как сизому, ой да…
  Во втором-то ночи часу.

6. Во втором-то ночи часу, ой да…
  Голубушка во гостях была.

7. Голубушка во гостях была, ой да…
  Сладку водочку с винцом пила.

8. Сладку водочку с винцом пила, ой да…
  С голубчиком речь говорила.

9. С голубчиком речь говорила, ой да:
  - Спи-ка голубь, не проспи меня.

10. Спи-ка голубь, не проспи меня, ой да…
  Чуть очнулся голубь на заре.

11. Чуть очнулся голубь на заре, ой да…
  эГолубушки нету на крыле.


Пелась на Масленицу и при возвращении с покоса.


 




1. Соловушка летовой, отлётная пташечка.
Ой, ле-ли, ой, ле-о-ли, ой, лей лё-ли, ох, ле-о-ли,
Отлётная пташечка, рябая кукушечка.

2. Отлётная пташечка,
  Ой, ле-ли, ой, ле-о-ли, ой, лей лё-ли, ох, ле-о-ли,
  Недалёка ж ты отлетай.

3. Не далёко ж ты отлетай,
  Ой, ле-ли, ой, ле-о-ли, ой, лей лё-ли, ох, ле-о-ли,
  Да к Марьюшке в зелен сад.

4. Молодой Иванушка,
  Ой, ле-ли, ой, ле-о-ли, ой, лей лё-ли, ох, ле-о-ли,
  Не далёко ты отъезжай.

5. Не далёко ты отъезжай,
  Ой, ле-ли, ой, ле-о-ли, ой, лей лё-ли, ох, ле-о-ли,
  От села, до села.

6. До тёщина терема,
  Ой, ле-ли, ой, ле-о-ли, ой, лей лё-ли, ох, ле-о-ли,
  До тестевой до двери.

7. И к Марью.шке сядь за стол,
  Ой, ле-ли, ой, ле-о-ли, ой, лей лё-ли, ох, ле-о-ли,
  Начни речи говорить.

8. Ты, Марьюшка, не сердись,
  Ой, ле-ли, ой, ле-о-ли, ой, лей лё-ли, ох, ле-о-ли,
  Ивановна снарядись.

9. Мой ворон конь не стоит,
  Ой, ле-ли, ой, ле-о-ли, ой, лей лё-ли, ох, ле-о-ли,
  Золотой уздой не гремит.




 


1. Уж ты, волюшка, э, ой, да разневоля,
  Ой, да, ты не знаешь ли, э, ой, да мово горя?

2. Ты не знаешь ли, э, ой, да мово горя,
  Ой, да моё горюш(и)ко, э, ой, да великое.

3. Моё горюш(и)ко, э, ой, да великое,
  Ой, да с горя ножен(и)ки, э, ой, да вот не ходят.

4. С горя ножен(и)ки, э, ой, да вот не ходят,
  Ой, да со слёз глазушки, э, ой, да вот не смотрят.

5. Со слёз глазуш(и)ки, э, ой, да вот не смотрят,
  Ой, да белы ручушки, э, ой, да вот не робят…

6. - «Уж ты голцбь мой, э, ой, да сизокрылый,
  Ой, да ты скажи-ка мне, э, ой, да где мой милый?

7. Ты скажи-ка мне, э, ой, да где мой милый,
  Ой, да а мой милый друг, э, ой, да во неволе».

 
 
 
1. Ой, ти дубе кучерявий,
  Лист на тоби рясний,
Ти, козаче молоденький,
Словами прекрасный.

2. Слова твои ласковия,
А тёмная думка,
Поки я тебе не знала,
Гула, ак голубка.

3. Гула, гула голубонька,
Полылнула в поле,
А минучи говорила:
«Горе ж мени, горе!»

4. А минучи говорила:
«Горе ж мени горе!»
Утопила головоньку
В бездоннее море.


 

 
1. Ой, ты селязён, а я вутонька,
  Ой, ты полецишь, а я тутака.

2. Ох, ты полециш по мору гуляць,
  Мяне покинеш, горэ гореваць.

3. Моня покинеш горэ гореваць,
  Горэ гореваць, дзеток годоваць.

4. «-Чаго ж селязён, смуцён, невясёл?»
  «-Як мне селезню буць вясёлому.

5. Шо учора бала вуцёна моя,
  А цяперь она застрэлёная.

6. Кааб жа на водзе, жалю б не было,
  А то ж на горэ у шоукаваи травэ».

7. «-Чаго, козачэ, смуцён, невясёл?»
  «-Як мне, козаку, буць вясёлому.

8. Што учора бала дзяучына моя,
  А цяпер Яна заручоная».


 



1. Орёл сизокрылый,
  Да и где же ты, орёл, летал?

2. Да и где же ты, орёл, летал, летал?
  - Летал за гора…за горами, 
  Видел синие, орёл, моря.

3. Видел синие, орёл, моря…
  Как за синими, за морями 
  Мил сражался, ой, со врагом.

4. Мил сражался, ой, со врагом,
  Мил сражался, он сражался
  За Отечество он на своё!



 
 

  1. Налётали, налётали, ясные сокола,
  Да ой и рано, да рано, ранёшен(и)ко.

  2. Да чтой ко батюшку Григорью Мартемьяновичу,
  Да ой и рано, да рано, ранёшен(и)ко.

  3. Да что ко матушке к Оксиньи Степанов(ы)ны,
  Да ой и рано, да рано, ранёшен(и)ко.

  4. Да чтой садились соколы, да все за Дубовы столы,
  Да ой и рано, да рано, ранёшен(и)ко.

  5. Да чтой за Дубовы столы, да за верчатны скатерти.
  Да ой и рано, да рано, ранёшен(и)ко.

  6. Да ище все-то соколы да сидят пьют и едят.
  Да ой и рано, да рано, ранёшен(и)ко.
 
  7. Да чтой один-от сокол сидит не пьёт и не ест.
  Да ой и рано, да рано, ранёшен(и)ко.

  8. Да он сидит не пьёт, не ест, да всё за завесу глядит.
  Да ой и рано, да рано, ранёшен(и)ко.

  9. Да всё за завесу глядит, да голубицу манит,
  Да ой и рано, да рано, ранёшен(и)ко.

  10. Да ты ужли ли, да ужели, да Валентиночка моя,
  Да ой и рано, да рано, ранёшен(и)ко.

  11. Да ты ужли, да ужели Фёдоровна-душа,
  Да ой и рано, да рано, ранёшен(и)ко.

 



1. О, как у городе, скажем, братцы, вы Сарато…
  Ой, у Саратове,
  Э о, там же стоял, стоял(ы), скажем, да зелёный,
  О, сыр(ы), да зелёный дуб.

2. Там же стоял, стоял(ы), скажем, да зелёный,
  О, сыр(ы), да зелёный дуб,
  Э ох, на дубе сидел(ы), скажем(ы), млад сизой орёл,
  Ох, млад сизой орёл.

3. Ох, на дубе сидел(ы), скажем(ы), млад сизой орёл,
  Ох, млад сизой орёл,
  Э ох, во когтях дер(ы)жал(ы), скажем, чёрного воро…
  Ох, чёрного во… ох(ы), ворона.

4. Во когтях дер(ы)жал(ы), скажем, чёрного воро…
  Ох, чёрного во… ох(ы), ворона,
  Э ох, он клевал – долбил ему буйну голо…
  Ох(ы), буйну го… ох(ы), голову.

5. Он клевал – долбил ему буйну голо…
  Ох(ы), буйну го… ох(ы), голову,
  Э ох, буйную го… голову до самого до мо…
  Ох, до я до, ох(ы), до мозгу.


  



 





 
 
1. На море утушка купалася, 
  На море серая полоскалася, полоскалася.

2. Вышедши на берег, встрепенулася,
  Встрепенувшись, утушка воскликнула:

3. «Как-то мне с морем расстатися,
  Как-то мне с крутых берегов поднятися?

4. Придёт зима холодная,
  Придут морозы жестокие.

5. Выпадут снеги глубокие,
  Нехотя со крутых берегов подымешься!»

6. В тереме Фёклушка умывалася,
  В высоком Климовна умывалася.

7. Горючими слезами обливалася:
  «Как-то мне с батюшкой расстатися?

8. Как-то мне с матушкой прощатися?
  Приедет Наум со всем поездом.

9. Приедет Панфилович со всем поездом,
  Возьмёт Фёклу-душу за праву руку.

10. Поведёт Климовну ко суду Божию,
  От суда Божия ко себе на двор!»


 
 
  
 

1. Да над вишнями галушки литали,
  Да лю-ли, лю-ли, галушки литали.

2. Да аб вишине крылушки сбивали,
  Да лю-ли, лю-ли, крылушки сбивали.

3. Да по сенюшкым Аннушка хадила,
  Да лю-ли, лю-ли, Аннушка хадила.

4. Да залатыми ключами званила,
  Да лю-ли, лю-ли, ключами званила.

5. Да родимаво тятеньку будила,
  Да лю-ли, лю-ли, тятеньку будила.

6. -Ды устань, праснись, тятенька радимый,
  Да лю-ли, лю-ли, тятенька радимый.

7. Ды ни век с табой, тятенька викавать,
  Да лю-ли, лю-ли, тятенька викавать.

8. Да паследнюю ноченьку начивать.
  Да лю-ли, лю-ли, ноченьку начивать.

 
 
1. Ох(ы) ты кукушка, кукушка,
Да ох, ты рябая, ох, ты рябая.
Ох, кукушка, ох(ы) ты рябая.

2. Ох, да что же ты, кукушка,
Летишь, не кукуешь?

3. Ох, да что ж, какая ж моя кукованья
Да високая летанья?

4. Ох, да что ж високая летанья,
Тяжёлая воздыханья.

5. Ох, да возвивалася кукушка
Под белую она небу.

6. Ох, и опускалася она, рябая,
На синюю она морю.

7. Ох, что ж на синем-то на море,
Нет никакой воли.

8. Ох, да что ж и нету там такой воли,-
Холодныя – та там зори.

9. Ох, да что ж холодныя там зори,
Ох, да что ж приходят Настасьюшке
Горькие часочки.

10. Ох, и отдают тебе, Настасьюшка,
Во чужие, тебе, люди.
Ко свёкору, да тебе, к свекровье

11. Ох, к свёкору, да тебе, к свекровье;
Ко деверю тебе, ко заловке.

12. Ох, да что ж свёкор-то журливый,
Свёкры – кропотлива.
13. Ох, да свёкры кропотлива,
Деверь, он насмешник.

14. Ох, да деверь он насмешник,
Золовка она смутьянка.

15. Ох, да уж не к кому настасьюшке
Головку приклонить.

16. Ох, приклонить тебе головушку
Ко милому другу.

17. Ох, что ж ко милому, ко другу,
Ко милому, свет, Васильевичу.
 
ЛЕТЕЛ СОКОЛИК.
 

 

1. Летел соколик через три леса.
  Ой, рано, рано, через четыре.

2. На пятом лесе сел сокол на вересе.
  Ой, рано, рано, сел сокол на вересе.

3. Что тебе, соколя, понравилося?
  Ой, рано, рано, понравилося?

4. Ти дуб, ти сосна, ти елиночка?
  Ой, рано, рано, ти елиночка?

5. Ни дуб, ни сосна, ни елиночка,
  Ой, рано, рано, ни елиночка.

6. Понравилась мне белая берёза.
  Ой, рано, рано, белая берёза.



 
 



1. Летал голыбь, летал голыбь сизай
  По чистаму по…, ой, у ва полю.

2. Полетела, ой сизая голубка
  На синее мо… ой, на морю.

3. Она же бела сизая голубка
  На белгорюч ка… ох, у на камень.

4. Ой, учера умывалась сизая голубка
  Ключевой водой, ой, всё водою.

 
 
 
 

 
 


 


 
 

1. Как по речке, да быстрой селезень плыл.
  За ним светлопёрые уточки плыли.

2. Ой, только белая утя не плыла.
  Пёрышки мыла на песочке.

3. Ветер лютый да по реке побежал.
  Понёс селезня да на тот бережочек.

4. Уточки следом за ним побежали.
  Белая уточка осталась.

5. Не кричит, не зовёт она селезня.
  За камушком сырым сидит, слёзы льёт.

6. Селезня раскрасавица к себе ждёт.
  Пёрышки спрятала в песочке.

7. Как по речке, да быстрой селезень плыл.
  За ним светлопёрые уточки плыли.

8. Ой, только белая утя не плыла.
  Плакала, сидя на песочке.









 










































  1. Кулик-самород,
  Полетел в огород,
  Сел на палку,
  Согнал галку,
  Галка плачет,
  Кулик скачет!
2. Кулик, кулик,
  Неси ключик, 
  Отворяй весну,
  Замыкай зиму!

3. Ох, весна-красна
  Всё повытрясла,
  Из закромов
  Всё повыскребла.

4. Новым веничком
  Всё повымела,
  Остались крошки,
  Их съели кошки.

5. - Весна, где бывала?
  - В лесу зимовала,
  Огород городила,
  Краски заводила.

6. Зарю величала,
  Солнышко встречала.



















 


































 









































1. Уж ты, ласточка,
  Ты, касаточка,
  Ты не вей гнездо
  Против солнышка.
  Уж ты свей гнездо
  У нас под оконышко.
  У нас в горнице
  Чисто убрано, 
  Подметено.

2. Лети, ласточка,
  Лети, касаточка,
  К нам в окно.
  Возьми зёрнышко,
  Неси в полюшко,
  Клади в землицу,
  На нашу пашницу,
  Засевай пшеницу!




















 



































1. Летал, летал воробей,
  Летал, летал молодой,
  По-за сине морю,
  По-за сине морю.

  Видел, видел воробей,
 Видел, видел молодой,
 Как молодцы ходят,
 Как молодцы ходят.

  Молодцы ходят эдак,
  Молодцы ходят эдак,
  Вот они вот эдак,
  Вот они вот эдак.

2. Летал, летал воробей,
  Летал, летал молодой,
  По-за сине морю,
  По-за сине морю.

  Видел, видел воробей,
  Видел, видел молодой,
  Как девицы ходят,
  Как девицы ходят.

  А девицы ходят эдак,
  А девицы ходят эдак,
  Вот они вот эдак,
  Вот они вот эдак.












 































Жаворонушки, перепёлушки.
 




























 

 
Алфавитный указатель песен.

1. «А ты вылети чёрна галочка». Смоленская область.---------------стр. 68
2. «Жаворонушки, перепёлушки». Веснянка.---------------------------стр. 117
3. «Жаворонки, прилетите!» Веснянка.-----------------------------------стр. 116
4. «Журавка». Бытовая. Астраханская область.------------------------стр. 56
5. «Да над вишнями галушки летали»-------------------------------------стр. 94
6. «Как по речке, да быстрой». Лирическая. Центральная полоса России.-----------------------------------------------------------------------------------стр. 105
7. «Кукушка рябая». Лирическая. Воронежская область.-------------стр. 96
8. «Кулик-самород». Веснянка.---------------------------------------------стр. 109
9. «Летал, летал воробей». Плясовая.--------------------------------------стр. 114
10. «Летел соколик». Свадебная. Брянская область.---------------------стр. 98
11. «Налётали, налётали ясные сокола». Свадебная. Терский берег белого моря.---------------------------------------------------------------------------стр. 83
12. «На море утушка купалася». Свадебная.------------------------------стр. 89
13. «Ой, кулики, жаворонушки. Веснянка. --------------------------------стр. 118
14. «Ой, ты селязён, а я вутонька». Хороводная. Белорусское Полесье.----------------------------------------------------------------------------------------стр. 79
15. «Ой, ти дубе кучерявий». Лирическая. Белорусское Полесье.---стр. 77
16. «Сидел ворон». Казачья походная. Село Малая Сердоба,Малосердобинский район Пензенской области.---------- стр. 64
17. «Сизонький ты мой голубчик». Свадебная плясовая. Село Панино Спасского района Рязанской области.----------------------------------стр. 50
18. «Селезень гулял с уткой». Хороводная игровая песня. Пензенская область. Обработка С. Браз.-----------------------------------------------стр. 69
19. «Сизенький, касатенький селезень». Свадебная плясовая. Село Плёхово Курской области. Расшифровка В. Щёголева и Ю. Колесника. Аранжировка для народного хора Ю. Колесника.--------------------стр. 53
20. «Слеталися голубушки». Хороводная Томской области.-----------стр. 48
21. «Соловушка летовой». Плясовая Белгородской области.-----------стр. 73
22. «У голубя, у сизого». Плясовая Московской области.--------------стр. 61
23. «Уж вы, голуби». Лирическая Астраханской области.--------------стр. 66
24. «Уж вы, жаворонки». Веснянка. ---------------------------------------стр. 111
25. «Уж ты, ласточка». Волочебная.----------------------------------------стр. 112